Теги: Эльбрус | Приэльбрусье | Приют-11
17.03.2017
Печальную историю о высокогорной гостинице «Приют одиннадцати», ставшей одним из символов Эльбруса, рассказал sk-news.ru краевед и издатель из Нальчика Виктор Котляров.
«Отель за облаками» – такое образное название закрепилось за «Приютом одиннадцати», самой высокогорной гостиницей Европы. И в этом не ощущалось никакого преувеличения – это была действительно первоклассная гостиница, расположенная на юго-восточном склоне горы Эльбрус на высоте 4050 метров (ранее считалось – 4200 метров).
Названием своим приют обязан одной из туристических групп, для которых организовала экскурсию на Эльбрус «Кавказское географическое общество»(КГО), созданное в 1902 году, возглавляемое с 1907 года легендарным Р. Р. Лейцингером, развернуло активную деятельность по (мы цитируем его устав) «всестороннему научному исследованию Кавказских гор и прилегающих к нему предгорий…».
Именно Рудольф Лейцингер (1844-1910), швейцарец по рождению, проживавший в Пятигорске, составил «Проект проведения пешеходной тропы на вершину Эльбруса и сооружения на нем метеорологических станций».
Шедшая летом 1909 года по этой самой тропе группа, состоящая из 11 человек, разбила временный лагерь в районе скальной гряды. Уходя, кто-то из экскурсантов написал на камнях белой краской, которую прихватили с собой, чтобы засвидетельствовать свое присутствие на вершине Эльбруса (предполагали это сделать на камнях, свободных от снега), слово «Приют» и цифру «11».
Спустя 20 лет, в 1929 году, один из первых русских альпинистов А. В. Раковский (он известен тем, что вместе с С. Голубевым открыл в 1913 году перевал в хребте Адырсу, соединяющий ледники Юном и Северный Башиль) предложил построить на этом месте стационарный приют.
Возведенная в том же году деревянная хижина, которую оббили железом, могла служить ночлегом для группы всего в несколько человек (не больше шести-восьми), тогда как желающих взойти на Эльбрус было куда как больше. И уже в 1932 году на месте этой самой хижины началось строительство здания удлиненной формы. Дощатое, изобилующее многочисленными щелями, отчего по всему помещению гулял ветер, оно не имело никакой меблировки, но зато здесь могли отдохнуть перед восхождением более сорока человек. А так как крыша у помещения была плоской, то и она служила пристанищем для альпинистов – на ней разбивали палатки.
Проект этого приюта разработал инженер Н. М. Попов; он же и руководил строительством. Любовь к горам передал ему отец – Михаил Николаевич Попов, профессор-химик, преподаватель МГУ. В 1932 году он вместе с сыном Николаем совершил восхождение на Эльбрус и с того времени Попов-младший отдавал горам все свободное от работы время. Он составил карту Эльбруса, вошедшую в справочник-путеводитель «Перевалы Кавказа» (Москва, 1935), издал работу «Оледенение Юго-западных склонов Эльбруса» (1935).
И поэтому вовсе не случайно, что именно ему предложили спроектировать горный отель международного класса, который предполагалось возвести на месте прежнего дощатого здания. В эти годы на покорение Эльбруса устремляется все больше иностранцев и, естественно, деревянный барак без элементарных бытовых удобсств их никак не мог устроить. Да и количество наших альпинистских групп, идущих на высшую точку Европы, росло с каждым годом.
Весной 1936 года решение о строительстве комфортабельной гостиницы-турбазы на скалах «Приюта одиннадцати» находит поддержку; спроектированный Н.М.Поповым горный отель на скалах «Приют одиннадцати» на Эльбрусе получает одобрение. Остается привязать его к местности.
Вот как об этом рассказывает в своей книге «Эльбрусская летопись» знаменитый альпинист Владимир Кудинов: «На высоте 4200 метров появились автор проекта – альпинист-архитектор Николай Михайлович Попов и альпинист-шуцбундовец Фердинанд Кропф. Попов имел полномочия от Туристско-экскурсионного управления ВЦСПС выбрать место для будущей стройки. Все мы, конечно, приняли в этом самое деятельное участие. Много спорили о преимуществе того или иного места. Каждый доказывал правильность своего выбора. Наконец разгоревшиеся страсти утихли: гостиницу решили строить на скалах, находившихся несколько выше существующего здания.
…В середине 1937 года с «Кругозора» потянулись караваны ослов, нагруженные ящиками со взрывчаткой и разными геодезическими инструментами. Осенью, после ухода с Эльбруса последних летних туристов, начались геодезические работы и пробное бурение. И вот в один прекрасный день склоны седого великана огласились раскатами мощных взрывов, потрясавших окружающую местность. …Взрывы поднимали вверх фонтаны вечномерзлой земли и камней. Наконец все затихло. Взрывники ушли, оставив после себя ровную площадку и котлованы под фундамент будущих зданий.
…Еще во время перевозки взрывчатки руководители стройки пришли к выводу, что при таких темпах транспортировки понадобится не менее пяти лет, чтобы доставить все необходимые грузы на строительную площадку. А ведь гостиницу необходимо полностью закончить к летнему сезону 1939 года. Возник вопрос – как быть? Выход нашли. По смелому решению инженера Попова одновременно со взрывными работами приступили к сооружению тракторной дороги от Терскола по склонам массива Гарабаши через «Новый Кругозор» (так, в отличие от существующего «Кругозора», была названа поляна, находившаяся приблизительно на одной высоте), до средней части Терскольского ледника. На высоте около 3800 метров дорога кончалась, и дальнейший путь на «Приют одиннадцати» проходил по эльбрусским ледникам и фирновым полям. Он имел протяженность всего четыре километра, вместо семи (через «Старый Кругозор») и более доступный, сравнительно пологий рельеф.
В 1938 году началось строительство гостиницы. Между «Ледовой базой» (так назвали место окончания дороги) и «Приютом одиннадцати» навели надежные мосты через ледниковые трещины, и вот по вечным снегам потянулись караваны с различным строительным грузом».
Лошади, ослы, быки – вот основная тягловая сила, использовавшаяся при строительстве. Лошадей запрягали в сани, быки тащили волоком негабаритный груз, прежде всего бревна, на ослах доставляли все остальное. Перевозки осуществлялись только утром и вечером, так как днем накатанная дорога становилась непроходимой из-за жаркого горного солнца.
Архитектор приюта Николай Михайлович Попов известен как строитель первых советских дирижаблей и поэтому вполне объяснимо, что для отеля он выбрал форму этого летательного аппарата. Владимир Кудинов пишет: «Работали дружно, и на скалах быстро поднимался остов будущего здания. Его формы резко отличались от привычных глазу построек и напоминали то ли полунадутый дирижабль, то ли кузов гигантского автобуса. Вся верхняя часть была закруглена, чтобы сильные ветры, которые так часты в этих местах, особенно в зимнее время, обтекали его. Одновременно, несколько ниже, строилось здание под дизельную и котельную подобной же непривычной формы.
К осени оба здания были почти готовы, их для ветронепроницаемости обили оцинкованным железом. Основной корпус гостиницы овальной формы имел три этажа. Первый сложен из дикого камня, второй и третий — деревянные, каркасного типа, утепленные специальными теплоизоляционными плитами».
В июне 1939 года строительство приюта было продолжено, а уже осенью он принял первых жильцов, восторгавшихся увиденным. Еще бы, ведь, как пишет Владимир Кудинов, на «первом этаже находились кухня, ванно-душевые комнаты и складские помещения. Второй и третий этажи отвели под жилье. Комнаты-каюты, рассчитанные на проживание от двух до восьми человек, оборудовали двухъярусными откидными полками вагонного типа. В каждой имелись рундуки для вещей и столики. На втором этаже находилась столовая на пятьдесят человек. Гостиница имела центральное отопление и электричество, водопровод и канализацию. Натертые до зеркального блеска паркетные полы и отделанные линкрустом стены и потолки радовали глаз».
Напомним, что линкруст это строительный стеновой материал с моющейся гладкой или рельефной поверхностью, известный большинству из нас по отделке вагонов поездов и метро, ныне применяемый лишь при реставрационных работах.
Установленная в котельной электростанция снабжала гостиницу горячей водой, что по тем временам было вообще чем-то невероятным, высшим проявлением комфорта и не случайно новый «Приют» получил негласное название «отель над облаками».
В 1940 году все прелести полноценного отдыха здесь почувствовали на себе сотни альпинистов. В июне 1941 года в гостинице разместились участники массовой альпиниады – более тысячи человек готовились покорить Эльбрус. Для этого рядом с «Приютом одиннадцати» был разбит палаточный лагерь, доставлен запас продовольствии. 21 июня все участники штурма, призванного стать самым массовым в истории, достигли высокогорной гостиницы.
Но через день началась война, и стало не до восхождений.
А 17 августа 1942 года отель заняли незваные гости – горные стрелки капитана Грота. Советское командование предприняло несколько попыток овладеть высокогорной гостиницей, но все они окончились неудачей; около сотни советских солдат остались лежать на подступах к «Приюту».
Немецкие горные стрелки ушли отсюда сами – их вынудила к этому победа наших войск под Сталинградом и угроза окружения. 10 января 1943 года приют опустел. Через месяц, 9 февраля, группа советских альпинистов под руководством А.М. Гусева, получившая задание водрузить красные флаги на вершине Эльбруса, поднялась на «Приют одиннадцати». Здание гостиницы было изрешечено пулями и осколками (отель неоднократно бомбили), во многих окнах отсутствовали рамы (немцы использовали их для отопления), продуктовый склад был залит керосином. Но все эти повреждения не носили необратимого характера. Приют выстоял, выдержал, готов был служить людям.
Его послевоенная история такова. В 1949 году он был передан в аренду на пять лет Академии наук СССР. Ее Эльбрусская экспедиция начала восстановительные работы. Осенью 1951 года сюда от Терскола даже протянули линию высоковольтной электропередачи, которая, правда, простояла меньше года. Опоры, установленные прямо на леднике, провалились в трещины.
Все последующие годы «Приют одиннадцати» исправно служил альпинистам. В семидесятых годах прошлого века на его третьем этаже был оборудован импровизированный музей, по которому можно было изучать историю советского альпинизма.
На одном из сайтов (vertikal-pechatniki.ru) я нашел такие строчки безымянного автора: «Каждый, кто шел покорять вершину Эльбруса, останавливался на ночлег в “Приюте одиннадцати”. В уютной “кают–компании” господствовала неповторимая атмосфера. Альпинисты гоняли чаи из трехлитровых банок, делились друг с другом карабинами и теплыми носками. А в ночь, надев “кошки”, через третий этаж, где находился запасной выход, отправлялись в темноту, чтобы часов через десять подойти к вершине.
Гостиница была облечена в алюминий и напоминала космический корабль. На покатых боках не накапливался снег. Для альпинистов это было культовое место. В небольшую в общем-то постройку могли втиснуться до двухсот человек. Альпинисты спали и между койками и в коридорах на полу.
Местом сбора альпинистского содружества была столовая, которая размещалась на втором этаже. На высоте, при дефиците кислорода, вода начинала кипеть при температуре 85 градусов, приготовить пищу было непросто. Яйцо, к примеру, необходимо было “греть” до готовности не меньше 30 минут. Настоящим десертом считался хлеб, подсушенный на электрической плитке. Его посыпали солью и перцем.
Стену в столовой украшала подробная карта Приэльбрусья, трофейная, немецкая. Из окон самой высокогорной столовой Европы были видны прекрасные вершины Кавказских гор, которые вдохновили Юрия Визбора на написание своего произведения “Завтрак с видом на Эльбрус”. Эта книга, как музейная реликвия, лежала около печки, альпинисты перечитывали ее перед восхождением».
Перечитывал ее когда-то и я, сохранив памяти нехитрые строки: «Когда впервые после долгой разлуки над твоей головой жужжат ролики на мачтах опор, когда кресло канатной дороги ровно и мягко поднимает тебя вверх, когда мимо тебя на уровне глаз скользят вниз вершины чегетских сосен, их золотые стволы, то прямые, то кряжистые, то разошедшиеся надвое, как лира, когда за этими соснами начинают проглядывать белые купола Эльбруса – начинаешь всей душой ощущать, что ты вернулся, вернулся, вернулся то ли к мечтам, то ли к сожалениям, то ли к молодости, то ли к прошлому, к местам ушедшей, но неутраченной радости, к свежим снеговым полям, где мимо тебя, как юная лыжница, много раз пролетала несостоявшаяся любовь. …Мы не видим себя. Все нам кажется, что вот мы сейчас поднимемся от зябкого утреннего костерка, от похудевшей на рассветном холодке белой реки, шумящей между мрачноватых сырых елей, и пойдем туда, куда достает глаз. За зеленые ковры альпийских лугов. За желтые предперевальные скалы. За синие поля крутых снегов, к небу, к небу такому голубому, что кажется – можно его потрогать рукой и погладить его лакированную сферу».
А потом пришло 16 августа 1998 года – день, когда завершилась почти шестидесятилетняя история высокогорного отеля, полностью уничтоженного пожаром.
В Интернете, на YouTube, размещена 13-минутная запись этого трагического происшествия. Честное слово, смотреть ее без слез невозможно. Ведь по большому счету «Приют одиннадцати» был не только гостиницей, где идущие на Эльбрус останавливались перед восхождение, но и символом этого самого восхождения.
Той ступенькой, с которой шагали «вперед и вверх»; той отдушиной, о которой мечтали при возвращении, отдав горе все свои силы; той зарубкой в книге судьбы, которой были отмечены для кого победы, а для кого и поражения.
Приют даровал свой комфорт всем, кто шел со стороны Баксанского ущелья; он первым принимал и тех, чьи жизни забрал Эльбрус.
Он был путеводной звездой и лучом света. Пристанищем для тела и души.
Здесь обретали веру и объяснялись в любви.
Здесь приходило понимание, что жизнь прожита не зря, коль были в ней вершина Эльбруса и «Приют одиннадцати».
Но самое главное – он был другом, настоящим другом, напарником по связке, который не подведет, который выручит, который поддержит. И вот этот друг погиб. Глупо погиб…
Людская безалаберность не имеет национальности
…Ирония судьбы: приют, исправно, на протяжении десятилетий, служивший альпинистам, завершил свою историю их же руками. И что с того, что альпинисты были не нашими (венгерскими) – людская безалаберность не имеет национальности. Перекачанный бензиновый примус полыхнул огнем. Его пытались потушить водой из стоявшей рядом бутыли. Только вот в ней оказался спирт… После этого пожар уже было не остановить…
В сентябре того далекого 1998 года правительством Кабардино-Балкарии была создана специальная комиссия, пришедшая к выводу о необходимости восстановления отеля за облаками в его прежнем виде, но уже с использованием современных огнеупорных материалов. Об этом поведала газета «Московский комсомолец» в №184 от 27 сентября под жизнеутверждающем заголовком: «Высокогорная гостиница «Приют одиннадцати» будет восстановлена».
Вопрос, откуда взять средства на восстановление, комиссия не рассматривала. И понятно, что дело застопорилось.
В начале нового тысячелетия с предложением о восстановлении гостиницы и постройки новой канатной дороги с последующей их передачей в собственность Москвы выступил Юрий Лужков. Встречное предложение от республиканских властей – найти инвесторов для восстановления Тырныаузского вольфрамомолибденого комбината – не нашло отклика у мэрии.
Прошли годы и в газете «Коммерсантъ» (2013, июнь) появилась заметка «На Эльбрусе будет восстановлен сгоревший «Приют одиннадцати». В ней говорилось, что «Корпорация развития Северного Кавказа» планирует вложить в данный проект 200 миллионов рублей инвестиций, но не уточнялось, когда работы начнутся и тем более завершатся. Правда сообщалось, что осенью 2013 года на Эльбрусе откроется другой высокогорный отель, рассчитанный на 40 номеров.
Сегодня на Эльбрусе функционирует три приюта:
«Бочки» («Гара-Баши») – в 1980-х годах на высоту 3750 метров волоком затащили девять жилых вагончиков-бытовок (известных как ЦУБ-2М – цилиндрический унифицированный блок: мобильный блок для жизни в экстремальных условиях), в каждом из которых число мест доведено до шести; удобства и столовая вне блока;
«Мария» – вагончики, установленные на высоте 4100 метров, рассчитанные примерно на 20 человек; условия достаточно комфортабельные – электричество, газ, туалет;
«LeapRus 3912», считающийся (так утверждается в рекламе) самой высокогорной отечественной гостиницей. Напоминает он не дирижабль, а скорее космическую станцию, состоит из трех модулей, рассчитан, как и предполагалось, на 40 человек, предлагает европейский сервис, цены на который тоже европейские, а проще говоря – заоблачные.
Уже даже по названиям видно, что ни один из них не может претендовать на лавры «Приюта одиннадцати» – самого известного высокогорного отеля в нашей стране. Получается, что «отелю за облаками» осталось только одно место – в истории. Как советского альпинизма, так и Советского Союза.
Источник: «Кабардино-Балкария. Мир и мы»
Курорты:
skigu.ru
Сегодня планировалось подняться до Приюта Одиннадцати, и решить, что делать дальше. Казалось бы, чего ещё решать-то? Но ситуация была, по правде сказать, удручающая. Всё время, что мы находились здесь, Эльбрус так и не показался из-за облаков. Не добавлял оптимизма и высотный прогноз погоды, вывешенный у входа в один из пунктов проката снаряжения. На всю предстоящую неделю на вершине не обещали ничего, кроме беспросветной облачности и ветра от 20 до 35 м/с (по ветрохолодовому индексу температура, к примеру, -5 при таком ветре эквивалентна -38). Подниматься на вершину в белом мареве облаков без всякой возможности обозревать открывающиеся панорамы для меня, как для фотографа, было равносильно неудачи, да и подобного рода «хождения в тумане» в горах далеко небезопасны.
Признаться, при всём моём желании подняться на Эльбрус, я был спокоен относительно восхождения: не получится в этот раз — получится в следующий. Собираясь в Архыз, но волей случая оказавшись здесь (о том, почему так получилось смотрите в этой части), мы всё же должным образом готовы не были. Тем не менее, раз уж мы тут оказались, нужно было воспользоваться ситуацией, сделав себе хороший задел на будущее.
2. Подножье горы, где заканчивается лыжная трасса и начинаются подъёмники, выглядит так:
Здесь внизу снег не так давно растаял. И всё-таки интересно наблюдать, как с высотой увеличивается количество снега, и вступающая в свои права весна, всё больше отступает перед зимой, как будто время пошло назад.
3
4
Первая очередь подъёмников на Эльбрусе заканчивается на станции «Старый Кругозор». Вторая — на станции «Мир».
5. Сегодня, кстати, 9 мая, и самое время вспомнить тех, кто отдал свои жизни защищая Приэльбрусье.
6. Вездеходные машины — ратраки. Их устойчивость и проходимость сомнений не вызывает.
7. Отсюда идёт выше уже открытый кресельный подъёмник.
8. Следующая станция, она же конечная для подъёмников, называется «Бочки», и вот почему:
Круглые в поперечном сечении продолговатые конструкции оборудованы для жилья. Здесь располагаются в основном альпинисты, идущие на восхождение.
9. Собственно, сами «бочки» — не единственное место размещения. Встречаются и более привычные строительные бытовки, чем-то напоминающие гаражи-ракушки, только с окнами.
10. Ну и наконец, самый спортивный вариант — палатки. Но поставлены они не просто так, а специально, чтобы домики загораживали от ветра.
11. От ветра защищается каждый как может, кому не хватило места за домиками, вырыли в снегу целые траншеи. Что менее удобно, поскольку в случае метели, придется регулярно откапываться.
12. В этот день на Эльбрусе проходили соревнования по скайраннингу «Вертикальный километр». Бегуны сначала поднимались вверх до контрольного пункта, где они должны были отметиться, а затем спуститься вниз. Изначально контрольный пункт должен был находиться на вершине, но из-за непогоды, он был перенесен в седловину. То, что мы видим — это финиш.
По пути к Приюту 11 нам неоднократно встречались уже бегущие вниз спортсмены. Тогда же я стал свидетелем интересного случая, когда один из участников упал на бок, потеряв равновесие, но пробегающий мимо другой спортсмен, не раздумывая ни секунды, подбежал к нему, узнать всё ли в порядке. Упавший быстро поднялся, и они побежали вниз дальше.
Глядя на это, понимаешь, что циничность и тщеславие, приписываемое спортсменам зачастую сильно преувеличены, и нередки бывают моменты солидарности.
13. От «Бочек» вверх идет широкий, раскатанный ратраками и снегоходами снежный склон. Передвигаться по такому одно удовольствие.
14. Приют Одиннадцати на Эльбрусе выглядит менее масштабно, но более колоритно. Жилья меньше, снега больше. Высота немногим более 4000 метров.
15. Мы уже примерно на одном уровне с большинством противоположных вершин. А ближайший отрог с постройками — это обсерватория, где мы не так давно были.
Здесь, несмотря на плотные облака, яркости было достаточно, чтобы надеть темные очки.
16. Бабочки и другие насекомые тут, конечно, не водятся, их заносит сюда ветрами из теплых долин.
17. Сейчас на Приюте 11 должны располагаться наши друзья из турклуба, которых мы встретили в первый день.
18. Искать их долго не пришлось. Заглянули в ближайший домик, заваленный по крышу снегом, и тут же знакомые люди.
Они были слегка взволнованы, потому как несколько человек из их команды сегодня утром отправились к вершине. Как они уже сами рассказали нам позже, удалось подняться только до седловины, не увидев из-за облаков, ровным счетом, ничего. Можно было не ходить вовсе, но через день они уезжали, и возвращаться ни с чем им очень-то не хотелось.
19. От Приюта 11 уже просто так мы поднялись выше, до самой нижней границы облаков. В тумане на фоне камней ещё можно разглядеть маленькие фигурки людей.
В случае с нашими друзьями всё довольно ясно, но что делать нам? Вариантов не много. Ещё несколько дней до отъезда побыть здесь, тщетно надеясь на улучшение погодных условий, либо вернуться вниз и сделать ещё пару радиальных выходов. Второй вариант сейчас прельщал больше, ведь можно было что-то делать, а не сидеть в ожидании сложа руки.
20. Общий вид «Бочек» по дороге обратно.
21
О том, что было далее смотрите в следующих частях:
Поляна Нарзанов. Часть 8
Гора Эльбрус и сюрпризы за день до отъезда. Часть 9
Рано закончившийся поход в Архызе. Часть 1
Пятигорск, гора Машук. Част 2
Терскол. Часть 3
Водопад Девичьи косы недалеко от Терскола. Часть 4
Поход к обсерватории. Часть 5
Гора Чегет. Часть 6
nordhot.ru
Мерцал закат, как блеск клинка. Свою добычу смерть считала
В конце сентября 1942 года против отборных бойцов дивизии «Эдельвейс» в атаку бросили солдат 242-й горнострелковой дивизии. Защитники успешно отразили первую попытку егерей прорваться по Баксанскому ущелью. Тогда командование оперативной группы решило попытаться атаковать. Части 63-й кавдивизии сменили на перевалах бойцов из 242-й горнострелковой.
По плану советские силы должны были выбить немцев с перевалов Чипер-азау, Чвибери, Хотю-тау и самого Эльбруса: базы «Кругозор» и гостиницы «Приют 11».
Кроме горнострелков на Эльбрусе должны были действовать бойцы особой группы отрядов НКВД, в которые входили опытные инструкторы‑альпинисты.
Вечером 26 сентября на склонах самой высокой горы Европы вспыхнул бой. 27 сентября наблюдатели заметили: противник численностью до 40 человек перешёл с базы «Кругозор» на перевал Чипер‑азау.
Это значило, что силы немцев на самом Эльбрусе уменьшились.
Да и наши артиллеристы обнадёжили: в районе «Приюта 11» они накрыли два вражеских станковых пулемёта и миномёт, что облегчало предстоящий штурм.
На следующий день горнострелкам предстояло атаковать немцев на перевалах Чвивери и Чипер-азау. А отдельному отряду, сформированному из лучших бойцов 897-го горнострелкового полка, поставили задачу наступать на «Приют 11» и овладеть им.
Всего их было 102 человека, включая командира — лейтенанта Гурена Григорьянца.
Сам офицер был из 214-го кавполка. Поэтому часто пишут, что и вся рота была кавалерийской. Но кавалеристами были только разведчики и командир, уже воевавшие на Эльбрусе.
Вечером 27 сентября отряд лейтенанта Григорьянца начал свой путь к леднику Эльбруса.
Взвод зарывался в облака. И уходил по перевалу
Обычно на Эльбрусе туман считается одной из главных опасностей. Вот ты любуешься пронзительно-синим небом и вершинами вокруг — а через несколько минут всё вокруг уже затянуто мглой. И каждый шаг — словно по минному полю. Не дай бог сбиться с тропы и угодить в ледовую трещину.
Но тогда, в сентябре 42-го, опасность тумана была не в том, что он внезапно появился. А в том, что он внезапно прошёл…
Рассеявшаяся мгла, которая могла облегчить наступление группы, обнаружила бойцов. Завязался бой.
Из оперативной сводки № 23 штадива 242:
«Группа Григорьянца в количестве 102 человек на подступах к ПРИЮТ ОДИННАДЦАТИ была встречена ружейно-пулемётным и миномётным огнём противника, понесла большие потери, попала в окружение, из которого вышли 4 человека. Григорьянц ранен в обе ноги, остался на поле боя, судьба его неизвестна.»
Основные бои в те дни шли за перевал Чвивери. Вечером 30 сентября горнострелки выбили с него егерей. Но через сутки немцы подтянули дополнительные силы и отбили перевал обратно.
А подробности о схватке за «Приют 11» в дивизии узнали от вышедших к своим раненых.
Из доклада начальника штаба 242 горнострелковой дивизии следует, что бойцы Григорьянца, несмотря на превосходство врага в численности и технике, продолжали продвигаться вперёд. Они не сдавались, даже когда в живых осталось около трети отряда.
«Остатки бойцов залегли и вели бой до 14.00 28.09.42 г.
Пользуясь превосходством в живой силе и большой насыщенности огня, противнику удалось окружить остатки отряда. Из отряда вышел только один раненый комиссар (политрук Елисеев) и три раненых бойца. Высланный на помощь отряд был встречен огнём противника на пути и не смог оказать помощи группе лейтенанта Григорьянца».
Обычно пишут, что лейтенанта представили к награде посмертно. Но на самом деле представление к ордену Красной Звезды подписали ещё за две недели до его гибели. «Продолжает нести боевую разведку», «действует решительно и смело». Там, в этих строках, офицер ещё жив. А вот получить орден он уже не успел.
Долгое время единственным свидетельством о дальнейшей судьбе Григорьянца считался рассказ немецкого командира Эльбрусского участка обороны, майора Ханса Майера. В своих воспоминаниях он рассказал про бой с группой опытных альпинистов, которые три дня поднимались на Эльбрус по северному склону. Немец упомянул и о взятом в плен командире — раненом лейтенанте. И о якобы застрелившемся комиссаре.
Считалось, что раненый офицер, о котором упоминал Майер — и есть лейтенант Григорьянц. Но, скорее всего, для немецкого командира в один бой слились атаки двух групп — горнострелков и отряда НКВД под командованием старшего лейтенанта Максимова. Ведь командир горнострелков так и остался на поле боя.
Возвращение
В 2014 году подтаявший ледник Эльбруса отдал то, что хранил более 70 лет. Альпинистская разведрота спецназа 34-го разведывательного батальона Южного военного округа (ЮВО) и местные поисковики обнаружили тела погибших в 42-м бойцов.
Был среди них и советский лейтенант.
Документов при нём не было, но сохранились наколки на руках и предплечье, явно указывающие на криминальное прошлое. Много ли офицеров были ранее осуждёнными?
Покопавшись в архивах, поисковики выяснили: Гурен Агаджанович Григорьянц в конце 20-х провёл в тюрьме четыре года, после чего был освобождён со снятием судимости.
Сомнений в том, что нашли именно его, не оставалось.
Он вернулся из боя через 70 с лишним лет. И снова лёг рядом со своими бойцами — в братской могиле около памятника защитникам Приэльбрусья в посёлке Терскол.
warhead.su
К первой части
Ко второй части
К третьей части
К четвёртой части
В пятой части отчёта мы пойдём выше. Ночёвка на «Бочках», визит – в жуткую пургу – на «Приют 11», а также попытка взойти на вершину, прерванная погодой. В общем, есть что вспомнить.
В районе 3700 метров на Эльбрусе есть целых три приюта – «Бочки», «Мария» и Leaprus. «Мария» — это несколько вагончиков на 50 метров выше бочек; Leaprus – это новый крутой приют, построенный итальянцами буквально в 2013 году (мы его видели издалека) тоже чуть выше «Бочек». Но нас интересовали именно «Бочки», потому что они – часть легенды Эльбруса. Просто в 1980-х годах на высоту 3780 метров заволокли девять жилых модулей (вагонов-бытовок) ЦУБ-2М, расширили до 6 мест и сделали из них домики.
Подняться к «Бочкам» можно на кресельной канатке. Она работает не всегда, нам приходилось и на ней ездить, и пешком ходить от «Мира».
Дорога пешком выглядит так:
Сами по себе «Бочки» — это комплекс, в который, помимо цистерн-домиков входят разные вагончики, палаточные городки (очень странно в снегу выглядят), технические сооружения, раскиданные по плоской площадке на горе.
Мы провели на «Бочках» две ночи. Первую ночевали в вагончике вот такого типа:
Внутри вагончика.
Вот вид почти от нашего вагончика на «Бочки». Справа вагончик-столовая. Кормят очень вкусно, мы прямо в полном были восторге и радости.
В столовой висят рисованные карандашом портреты всяких гидов и альпинистов. Особенно доставляет второй слева портрет.
Храм экстремальной дефекации.
Дорога к «Приюту 11».
В первый вечер была удивительно хорошая погода, сменившаяся лютым нечеловеческим бураном с заносами.
Вид на кафе «Бочек».
Современное блочное кафе стоит на фундаменте явно довоенного происхождения – из неровных камней и деревянных балок. Так же построена бывшая дизель-станция 1939 года при «Приюте 11». Происхождения этого фундамента я в сети не нашёл. Это фото сделано во второй наше пребывание в «Бочках», уже буран, видимость метров 50.
Но в хорошую погоду отсюда великолепные виды.
Мы выше виденной нами в первом отчёте обсерватории Пик Терскол.
Минутка самолюбования.
Как сделать селфи в горах: краткая инструкция от Дины Б.
Вторую ночь мы жили непосредственно в бочке. Снег у входа.
Отдельно стоящая цистерна.
Второй храм экстремальной дефекации. За ним – какой-то вечный недострой.
Я у цистерн.
Внутри каждой цистерны есть тамбур и 6 спальных мест.
Когда одна опора падает, её так и оставляют.
Какая-то адская хижина – кто-то когда-то построил, и ничего, эксплуатируется.
На второй день в целях акклиматизации мы пошли смотреть на то, что осталось от легендарного «Приюта 11», сожжённого долбоёбами в 1998. Была метель, видимость была так себе.
Это наш гид Антон. Очень прикольный персонаж, альпинист и гид в третьем поколении. Когда Антон идёт, он в голос поёт (а нам, простым, даже говорить тяжко на таких высотах) всякие ритмичные песни, причём в основном клёвые, свой человек. Очень хотелось подпевать песням Олега Медведева, но не получалось. И e_vin, привет тебе, «Корсары» там тоже были.
Тем временем погода ухудшалась, а видимость скатывалась к нулю.
Камраден стали похожи на зомби во время химической войны.
Где-то в районе 4000 метров мы растянули флаг «Популярной механики».
А потом пришли, наконец, к «Приюту 11» (4130 м). Собственно, самого приюта, построенного в 1939 году, уже нет. Зато сохранилось новоперекрытое здание, которое некогда было при нём дизель-станцией. Сейчас там какая-то администрация сидит, и переночевать можно.
Ратрак стоит.
Очередной храм экстремальной дефекации.
Делаешь такой своё дело, а рядом – бездна.
Кладка 1930-х годов.
Сам приют бы чуть выше. Там, где фундамент 2001 года постройки виден, там он и был.
Если кто не знает, то «Приют 11» выглядел вот так – очень была стильная штука в стиле то ли авангарда, то ли конструктивизма.
Вид сверху на бывшую дизель-станцию.
В 2001 году начали строить новый «Приют 11». Но это, как известно, Россия. Поэтому деньги распилили и ничего, кроме фундамента, не построили.
Помимо фундамента, тут есть скала памяти павших альпинистов.
Таблички очень разные, повешены в разное время. Вот соседствует мемориальная доска защитникам Кавказа и доска в память об инструкторе Сане Трофимове, погибшем на спуске в 1995 году.
Слегка безумные люди раскладывают около «Приюта 11» палаточный лагерь. Видимости никакой, метель, жесть. Антон радостно рассказывает о том, что снежная пещера безопаснее палатки, разве что по ней может, не заметив, проехать ратрак.
По ледяным наростам на камнях можно понять направление ветра.
Напоследок мы ещё разок сфотографировали флаг «ПМ» на фоне станции.
По дороге назад к «Бочкам» мы нашли замёрзшую бабочку. Впоследствии мы находили ещё много таких – их заносит сюда восходящими потоками, и они уже не могут спуститься вниз, погибают тут.
Идём вниз. Встречаем идущих вверх.
По дороге я снял классическую трещину-трупосборник. Ледник подтаивает, обнажается. Провалиться в такую трещину – и всё, бай. Чтобы вы представляли себе масштабы, скажу, что человек может вот в эту трещинку посередине провалиться, не коснувшись краёв. Это снято на максимальном зуме.
Вид снизу на приют (сделан в другой день, когда было чуть яснее).
Последняя часть нашей эпопеи – это восхождение. Оно, прямо скажем, не задалось, потому то 9 мая был лютым днём, когда МЧСники всех разворачивали на 5200 и дальше не пускали. И немудрено, потому что во время восхождения я сделал самую гениальную фотографию в своей жизни. Итак, вид на Эльбрус 9 мая 2014 года.
Камраден.
Когда ветер чуть сдувал метель и туман, в течение секунд что-то было видно. Ёрл вот поднимается. Это где-то на 5000.
Шли от вешки до вешки, в молоке. Когда спускались обратно, вешек от одной до другой видно не было, мы растягивались в цепочку и кричали друг другу: «Вижу! Ко мне!»
А это поднимаются спортсмены-скайраннеры. Они от поляны Азау до вершины доходят за 3,5 часа – но в тот день их тоже на 5200 разворачивали.
Судейский чекпойнт. Тут мы отдыхали перед спуском.
В общем, все окрестности я изучил и в следующий раз буду готов. Пойду в сезон (июль-август), никакого больше мая с его переменчивой погодой. Потому что горы, чёрт бы их побрал, не отпускают. Надо взойти.
Оглавление путешественных заметок с фотографиями и можно посмотреть в оглавлении моего Живого Журнала.
nostradamvs.livejournal.com
Многие о слышали о Приюте 11, рассматривали на фотографиях, некоторые поднимались к нему как туристы и альпинисты. И лишь немногие использовали его как ночёвку на пути к вершинам Эльбруса. Но мало кто знает, как возник Приют 11? Кто авторы проекта?
Летопись Приюта начинается с удивительнейшего человека, швейцарца Рудольфа Рудольфовича ЛЕЙЦИНГЕРА (1843-1910).
В 1863 году из небольшого швейцарского городка Нетшталь в Россию приехал 19-летний юноша по имени Рудольф Лейцингер. Он много слышал о Кавказе и мечтал побывать в этих прекрасных горах. Приезд в Россию считал первым этапом на пути к Кавказу. Новую страну он полюбил настолько, что не помышлял о возвращении на Родину. Работать начал в Тамбове, завел собственное вполне успешное дело. Среди местных предпринимателей он очень скоро завоевал репутацию человека энергичного, надежного в делах, сторонника всего нового и прогрессивного.
Страстный любитель природы, альпинист-самоучка после первого же путешествия по Кавказу, Рудольф Лейцингер становится еще более горячим поклонником его красот. В 1883 переезжает на постоянное жительство в Пятигорск и покупает не малый участок земли под собственный дом-усадьбу. Начинает активно заниматься благоустройством города, на что тратит большую часть собственных средств. Рудольф Рудольфович был основателем и членом товарищества Пивоваренных заводов Пятигорска. За первые полтора года жизни в Пятигорске он открыл завод по обработке солода и небольшую кофейную фабрику.
Его Пятигорские предприятия были оснащены самой современной (для того времени) техникой. Все это занимало не мало времени, но наряду с постановкой промышленных предприятий, он активно и не безуспешно развивал сельскохозяйственное производство. Обладая непоседливым характером, Лейцингер внутри всех своих дел умел находить время для личных путешествий по Кавказу. Он прекрасно понимал, что дикий и загадочный край с природой фантастической красоты, буйной растительностью и, главное, огромным числом минеральных источников, мог стать приманкой для любителей путешествий, не только из России, но и Европы. Он лелеял мысль о превращении Пятигорья (так тогда называлось это место) в курорт мирового значения!
На рубеже XIX-ХХ вв. Лейцингер поставил вопрос о создании Кавказского Горного Общества (КГО), ссылаясь на опыт Швейцарии, процветающей за счет туризма. В конце июня месяца 1899 года в Николаевском цветнике Пятигорска, собралось 50 человек представителей местной и столичной интеллигенции для выработки положения и определения конкретных действий по созданию Общества. Р.Р. Лейцингер был избран председателем рабочей группы, которая в конце года направила в Москву проект Устава «Кавказского Горного Общества в Пятигорске». Лишь 14 декабря (старого стиля) 1901 года Министром Земледелия и Государственных Имуществ А. Ермоловым Устав КГО был утвержден.
Весь свой талант организатора Р. Лейцингер вложил в осуществление идеи регулярных экскурсий (путешествий) по родному краю. При неустанном внимании и активном его участии разрабатывались проекты создания туристских троп и хижин на интересных маршрутах. Для экономии средств он в собственном доме размещает канцелярию КГО, справочное бюро и зал для экскурсантов. Здесь же были размещены первые коллекции, собранные членами Общества во время своих путешествий.
Для созданного при Обществе бюро по альпинизму и краеведению по просьбе неутомимого Лейцингера, командующий войсками Кавказского округа генерал от инфантерии Фреде выделяет 212 листов топографических карт Кавказа.
Третий год своей деятельности Общество начало выпуск Ежегодника «Кавказского Горного Общества», на страницах которого стали появляться материалы исследовательской деятельности членов Общества, результаты организационной работы, путевые очерки – страницы путешествий. В летний сезон по 2-3 раза в месяц выпускался «Вестник КГО», отражавший его текущую деятельность. Сам Лейцингер часто публиковался в сборниках английских, французских, немецких, швейцарских Обществ. Он состоял почетным членом ряда зарубежных Горных Обществ и альпийских Клубов.
1903 год – новое подвижническое дело. В ознаменование 100-летия со дня официального утверждения Александром Первым курортного значения региона Кавказских Минеральных Вод, Р. Р. Лейцингер предложил и активно включился в осуществление проекта – строительство и пуск в Пятигорске электрического трамвая. Он же наметил и первую трассу: от железнодорожного вокзала, мимо «Цветника» к Провалу(тот самый, где незабвенный О.Бендер обилечивал простодушную публику).
К сезону 1905 года Лейцингер приходит к мысли, что для широкого развития туризма, экскурсий, исследования гор были привлечены сотни увлеченных последователей, нужно начинать подготовку молодого поколения.
«Молодой человек должен иметь возможность путешествовать, закалять себя, он должен увидеть свою великую родину для того, чтобы вырасти достойным гражданином, а поскольку необходимыми средствами учащиеся не располагают, государство обязано содействовать им в этом…» – такую позицию занимал и отстаивал Рудольф Рудольфович.
Министерство Народного Просвещения поддерживало предложения и начинания Лейцингера по развитию ученического туризма, принимались и вводились общероссийские программы, например, к моменту окончания гимназии все гимназисты должны были посетить три великих российских города: Киев, Санкт-Петербург и Москву, т.е. шло создание общенациональной культурно-патриотической (краеведческой) программы.
«Ежегодник КГО» (№5, 1911-1912 гг.) вот как описывал предоставляемые Р.Р. Лейцингером условия для групп прибывающих в Пятигорск:
«Экскурсионным группам учащихся предоставлялось …бесплатное помещение на 3-4 дня, срок совершенно достаточный для осмотра городов и посещения таких популярных вершин, как Машук и Бештау.»
(О лаколитах Машук, Бык, Бештау, я ещё буду писать отдельный пост.)
Весной 1909 года началась реализация самого грандиозного проекта Рудольфа Рудольфовича – прокладка пешеходной тропы от поляны Азау к Восточной и Западной вершинам Эльбруса. С этой целью была организована экспедиция на Эльбрус, на юго-восточном склоне которого, на «Кругозоре», был сооружен каменный приют, который получил название «Лейцингеровский». Летом того же года, 11 человек из 18 участвовавших в экспедиции добрались до скал на высоте 4130 метров . Крупные камни защищали ее с востока и с севера, словно естественные стены, участники экспедиции соорудили еще одну защитную стенку, с западной стороны:
«Нас осталось одиннадцать. Два проводника, один учитель, четыре экскурсанта Р.Р. Лейцингера и четверо нас. Довольно крутым подъёмом, слегка свернув влево, мы поднялись к левому краю большого ущелья со снежными склонами, на дне которого зияли огромные трещины. Прошли немного по краю и, перейдя крохотный перевалец, свернули опять вправо к последней группе камней в этой местности. В 2 ч. 30 м. дня мы достигли середины этой группы, где и решили расположиться на ночлег. К этому побуждало нас как то, что выше не было уже камней, настолько удобных, как и то, что всем хотелось отдохнуть и собрать силы для предстоявших трудностей.
Анероид показывал 4320 м. Мы выбрали место, где камни были несколько крупнее и образовывали площадку в несколько квадратных сажень, защищённую с севера и востока естественными стенами. Немного отдохнув, мы принялись за работу и в короткое время расчистили место для «постели» и соорудили ещё одну невысокую стенку с запада. На этом диком каменном островке, затерянном посреди моря снегов, на высоте, несколькими сотнями метров превосходящей высоту Юнгфрау, — предстояло нам провести ночь, быть может, самую необычную в нашей жизни.
Мы назвали это место Приютом одиннадцати. Это название было одобрено впоследствии Рудольфом Рудольфовичем Лейцингером, который, между прочим, нашёл это место вполне пригодным для второй хижины. Я думаю, что она должна быть построена именно здесь, ибо выше нет уже скал, на которых можно было бы её основать, не опасаясь снежных завалов».
Ф. Дунаевский. Пешком по Главному Хребту. Попытка восхождения на Эльбрус 1909 г.
Так появилось место ночёвок названное Приют-11.
22 января 1910 г . Р. Лейцингер умер… На следующий день в газете «Пятигорское Эхо» был помещен некролог на смерть Рудольфа Рудольфовича Лейцингера. На венке от Кавказского Горного Общества было написано: «Дедушке русского альпинизма».
В 1929 г. на этих скалах была установлена деревянная будка, обшитая железом. В 1932 – здание барачного типа на 40 человек. Из-за недостатка мест палатки иногда ставили прямо на плоской крыше барака. «Плечом к плечу» там помещалось ровно четыре «памирки».
В сезон 1937-1938 годов начались геодезические, взрывные и строительные работы «Приюта одиннадцати», в котором давно нуждались многочисленные альпинистские группы.
«…Первыми на будущую строительную площадку (4200) поднялись архитектор-альпинист Н.М.Попов и альпинист-шуцбундовец Ф.А.Кропф. Попов имел широкие полномочия от ТЭУ ВЦСПС для окончательного выбора места под строительство отеля. Кропф был приглашен как специалист в вопросах горной безопасности. Разгоревшиеся страсти постепенно улеглись, и большинство спорщиков согласилось с выбранным местом на скалах чуть выше существующего здания Приюта 11-ти . Все мы, конечно, приняли в этом самое деятельное участие. Много спорили о преимуществе того или иного места. Каждый доказывал правильность своего выбора. В дружеских беседах Попов ознакомил «эльбрусцев» с планами постройки трехэтажной гостиницы, рассчитанной на максимум удобств, возможных в сложных и суровых условиях высокогорья. По его предположению строительство должно полностью развернуться в недалеком будущем. С понятным нетерпением ожидали мы начала этого события.
На Эльбрусе вместо «карточных домиков», которые строились до сих пор, будет воздвигнуто большое трехэтажное здание современного типа. Долгожданный момент, наконец, наступил: в середине 1937 года с «Кругозора» потянулись караваны ослов, нагруженные ящиками со взрывчаткой и разными геодезическими инструментами. Осенью, после ухода с Эльбруса последних летних туристов, начались геодезические работы и пробное бурение. И вот в один прекрасный день склоны седого великана огласились раскатами мощных взрывов, потрясавших окружающую местность. Веками не пуганные альпийские галки, в шутку прозванные «эльбрусскими соловьями», с громкими, тревожными криками тучей поднимались в воздух и спешили убраться подальше от внезапно оживших скал. Взрывы поднимали вверх фонтаны вечномерзлой земли и камней. Наконец все затихло.
Взрывники ушли, оставив после себя ровную площадку и котлованы под фундамент будущих зданий. Повсюду воцарилась привычная тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. Еще во время перевозки взрывчатки руководители стройки пришли к выводу, что при таких темпах транспортировки понадобится не менее пяти лет, чтобы доставить все необходимые грузы на строительную площадку. А ведь гостиницу необходимо полностью закончить к летнему сезону 1939 года. Возник вопрос — как быть? Выход нашли. По смелому решению инженера Попова одновременно со взрывными работами приступили к сооружению тракторной дороги от Терскола по склонам массива Гарабаши через «Новый Кругозор» (так, в отличие от существующего «Кругозора», была названа поляна, находившаяся приблизительно на одной высоте), до средней части Терскольского ледника. На высоте около 3800 метров дорога кончалась, и дальнейший путь на «Приют одиннадцати» проходил по эльбрусским ледникам и фирновым полям. Он имел протяженность всего четыре километра, вместо семи (через «Старый Кругозор») и более доступный, сравнительно пологий рельеф. В 1938 году началось строительство гостиницы. Между «Ледовой базой» (так назвали место окончания дороги) и «Приютом одиннадцати» навели надежные мосты через ледниковые трещины, и вот по вечным снегам потянулись караваны с различным строительным грузом.
Здесь можно было встретить и обычные русские сани с подсанками, на которых лошади перевозили длинные детали, и быков, тащивших волоком тяжелые бревна, и юрких ишачков, мелко семенивших ножками по хорошо укатанной дороге, и, наконец, людей, переносивших тот груз, который по разным причинам нельзя было доставить иначе. Перевозили в ночные и утренние часы. Днем отдыхали, дожидаясь ночных заморозков, которые надежно сковывали «раскисшую» за день на палящем солнце необычную дорогу. Незабываемая картина тех лет стоит перед глазами! Ночью и ранним утром непрерывным потоком идут санные караваны. Подъем крутой и путь тяжелый. Идут караваны среди ледяных просторов Эльбруса, который сурово смотрит на людей, осмелившихся нарушить его вечный покой! Идут по белоснежному покрову, спрятавшему бездонные трещины ледников многометровым слоем слежавшегося фирна! Эта необычная ледовая дорога тех лет очень напоминала зимнюю дорогу где-нибудь в Подмосковье. Так же понурив головы, устало идут лошади по наезженной колее со следами навоза и сена. Возчики в полушубках с кнутом за голенищем сапога или валенка покрикивают на них, похлопывают рукавицами рука об руку, чтобы согреться. И только двуглавый Эльбрус да зияющие невдалеке трещины в леднике заставляют непрерывно думать об опасностях, ежечасно подстерегающих на этой необычной ледниковой трассе.
Однажды для ускорения транспортировки попытались использовать гусеничный трактор с санями, но на фирновых полях он обрушил своей тяжестью мост и провалился носом в трещину. Только после многодневного труда удалось извлечь оттуда «чугунного коня». Трактор ушел вниз и больше не появлялся на склонах Эльбруса. На место будущей гостиницы прибыли строители. Работали дружно, и на скалах быстро поднимался остов будущего здания.
Каждого посещавшего Эльбрус осенью 1938 года поражал необычайный вид гостиницы, выросшей за короткое время на его склоне. Доживавший последние дни старый убогий «Приют одиннадцати» сиротливо стоял рядом с новым соседом и напоминал скорее сарай для дров, чем жилое помещение. Санная дорога просуществовала до глубокой осени, пока ее не засыпали осенне-зимние снегопады. Но все это не пугало строителей, основное было уже перевезено. Отделка здания внутри продолжалась до декабря, и только наступившие суровые морозы и отсутствие отопления заставили отделочников прерваться до будущего года. Еще летом в самый разгар стройки, когда остов здания только начал вырисовываться, на «Приют одиннадцати» для восхождения на Эльбрус пришла группа иностранцев, сопровождаемая Сеидом Хаджиевым. Все свободное время он проводил среди строителей, ведя с ними задушевные беседы. «Мне уже шестой десяток, — говорил он, — с 1902 года я являюсь эльбрусским проводником, тридцать пять раз я был на Эльбрусе, сейчас иду в тридцать шестой, и с гордостью могу сказать — больше меня никто не поднимался на наш Минги-тау!.. Строя эту гостиницу,— продолжал он, — вы делаете большое и нужное дело, ведь Эльбрус станет доступнее, и на него ежегодно будут подниматься тысячи альпинистов. Вот приеду в Нальчик и расскажу Калмыкову о стройке, ведь он ее еще не видел. А осенью обязательно приведу его сюда и он увидит все собственными глазами». Не знал тогда старейший проводник, что на Эльбрусе он в последний раз… В июне 1939 года после предварительной подготовки вновь начал действовать «эльбрусский тракт» (так называли дорогу между «Ледовой базой» и «Приютом одиннадцати»).
Снова потянулись караваны, перевозившие последние грузы. В новом здании посетители получали полноценный отдых. Отпала необходимость тратить силы и время на установку палаток, на такое кропотливое Занятие, как приготовление пищи и воды. По комфортабельности гостиница напоминала первоклассный отель большого города. Один из его первых посетителей в шутку назвал его «отель над облаками». В дальнейшем это меткое название привилось.»
«…К осени здания жилого корпуса, дизельной и котельной были практически готовы. Их формы вызывали у строителей не простое недоумение и восхищение одновременно. Их формы напоминали не полностью надутый дирижабль (сказывался опыт Н.М.Попова в строительстве дирижаблей) или походили на кузов огромных автобусов. Их верхняя часть была скруглена, чтобы надежно противостоять мощным зимним (да и не только зимним) ветрам и штормам. Для их ветронепроницаемости они были обиты листами оцинкованного железа. Основной корпус гостиницы овальной формы имел три этажа. Первый из дикого камня, второй и третий каркасного типа из деревянных деталей. Для утепления по всему периметру зданий под листами железа прокладывались специальные теплоизоляционные плиты.
Первый этаж (там разместились кухня, душевые комнаты и складские помещения) был сложен из камня. Второй и третий этажи – деревянные, утепленные специальными теплоизоляционными плитами, здесь были комнаты на 2-8 человек, столовая на 50 мест и «элитные» номера. Комнаты-каюты, рассчитанные на проживание от двух до восьми человек, оборудовали двухъярусными откидными полками вагонного типа. В каждой имелись рундуки для вещей и столики. Два верхних этажа и крыша были обиты оцинкованным железом. Радовали глаз натертые до блеска паркетные полы и отделанные линкрустом стены и потолки. При гостинице была котельная и электростанция, работали центральное отопление, в водопроводе – холодная и горячая вода, канализация.
«…Первыми жильцами нового «Приюта одиннадцати» были сотрудники Эльбрусской экспедиции, занявшие половину третьего этажа. Там они оборудовали прекрасные лаборатории, мало похожие на прежние — в палатках, разбитых на снегу. Теперь сотрудники не беспокоились, что приборы неожиданно занесет снегом и проделанная работа пойдет насмарку. Они ходили именинниками, потирая руки от удовольствия и поминая добрым словом строителей. На том же этаже были комнаты для иностранных альпинистов. Туристы и альпинисты о новой гостинице отзывались с теплотой, нередко восторгались ее отделкой и благоустройством. Москвич Леонид Коротков в книге отзывов написал: «Еще в столице я слышал о том, что на Эльбрусе строится гостиница. Но то, что мне довелось увидеть, превзошло ожидания. Пожалуй, не в каждом городе найдешь подобную гостиницу. Комната, в которой я живу, обращена к Эльбрусу, и он стоит передо мной во всей своей красоте. Из коридорного окна видны многие вершины Кавказа и знаменитая Ушба, о которой я столько слышал. Часами любуюсь горами.
Такого зрелища нигде, кроме «Приюта одиннадцати», не увидишь. Разве что в кино! Я сам строитель и поражен тем, что вся работа производилась вручную, без применения механизмов. Удивляет, каким образом удалось доставить вверх все необходимое для строительства гостиницы? Ведь сюда даже налегке не каждый сможет дойти, здесь очень трудно дышать. Как же строители за короткое время сумели соорудить такой дворец? Преклоняюсь перед ними и думаю что выражу общее мнение сердечной благодарностью. Спасибо, товарищи! Спасибо и тем, кому принадлежала идея постройки гостиницы!»
«…Некоторые из иностранных альпинистов, не вдумываясь в трудности строительства на Эльбрусе, требовали такие вещи, как рояль, джаз и даже… чистильщика обуви! А один француз выразил возмущение отсутствием лифта.»
В.Кудинов «Эльбрусская летопись«
Выстояв в войну как и те, кто его строил, израненный осколками бомб и пулями, разоренный внутри, стоял Приют 11 бесхозным до 1957 года. И вновь исправно принимал странствующих путешественников и альпинистов. Насчитав 59 лет своей истории и сгорев как дирижабль, на который он так был похож.
По свидетельству спортсменов из альпклуба «Северная столица», пожар случился из-за пренебрежения к мерам пожарной безопасности. Но это следствие, а не причина:
«…Группа В. Панасюка и С. Бодрова в 14 часов спустилась с вершины Эльбруса и занималась приготовлением пищи. Около 16 часов Сергей Бодров находился на кухне: «Я стоял в полушаге от вспыхнувшей канистры. Когда загорелось, автоматически выплеснул воду из своей кастрюли на огонь. Мне показалось, что почти сразу появился Вася Панасюк с огнетушителем в руках. Помня, что где-то неподалеку есть еще один огнетушитель, я отправился на его поиски. Честно говоря, я был в шоке. Когда нашел огнетушитель и пошел обратно к столовой, то не смог пробиться сквозь толпу, ломанувшую на выход. Венгры на кухне были, но они не при чем. Фокус с канистрой сделал кто-то из наших, по-моему, даже местных». Его рассказ продолжает Василий Панасюк: «Огонь моментально охватил столовую и попер по коридору. Уже через пять минут французы не могли спуститься с третьего этажа, и им снизу бросили веревку для спуска. Один из них здорово ударился о каменный парапет между первым и вторым этажом.
Мы стали эвакуироваться: взяли только то, что сгребли руками. Пока будили нашего немецкого камарада – Дирхофа, который после спуска с вершины принял снотворное и спал крепким сном, времени собирать шмотки уже не осталось. Жаль, не допили французский коньяк — кайфовали перед обедом. Известный Юра Соловьев так вообще вышел в одних трусах. Венгры были без сопровождающего, вот на них и хотели все свалить…»
http://www.alpklubspb.ru/ass/a286.htm
ВИДЕО: пожар на Приюте 11
Нынешнее убежище расположено в бывшей дизельной Приюта (Дизельхат), хижине Валерия Шувалова и «Озоне». Убогое и жалкое зрелище. Кто не вместился, ставят палатки за каменными стенами сгоревшего здания. Как символ короткого, мутного времени либеральной демократии Ельцина.
А вот местные власти республики, живущие за счет многомиллиардных федеральных субсидий по программе «Юг России», предпочитают тратить эти деньги на другие отели. Например гостиннично-офисный центр «Милан» на Каширском шоссе в Москве, купленный «для поднятия престижа» республики.
Постройку нового Приюта взял на себя частный московский инвестор и добровольцы. Используя современные материалы, но постаравшись сохранить внешнее сходство с погибшим зданием Приюта.
В 1987 году власти Пятигорска решили снести дом Лейцингера, он мешал элитной застройке, портил вид. Только заступничество всех Пятигорцев спасло дом. Спасибо им. Сейчас в нём, как и раньше располагается возрожденное Кавказское Горное Общество и Школа Детского Туризма.
Материал подготовлен: liveinternet.ru
alp.org.ua
Многие слышали о Приюте 11, видели его на фотографиях, некоторым довелось подняться и увидеть его воочию. И лишь немногим повезло ночевать в нём на пути к вершинам Эльбруса.
Но кто знает, как возник Приют 11? Кто авторы проекта?
Летопись Приюта начинается с удивительнейшего человека, швейцарца Рудольфа Рудольфовича ЛЕЙЦИНГЕРА (1843-1910).
В 1863 году из небольшого швейцарского городка Нетшталь в Россию приехал 19-летний юноша по имени Рудольф Лейцингер. Свой приезд в Россию он считал первым этапом на пути к Кавказу, о котором много слышал. Новую страну он полюбил настолько, что даже не помышлял о возвращении на Родину. Работать начал в Тамбове, завел собственное, вполне успешное, дело. Среди местных предпринимателей он очень скоро завоевал репутацию человека энергичного, надежного в делах, сторонника всего нового и прогрессивного.
Страстный любитель природы, альпинист-самоучка, после первого же путешествия по Кавказу Рудольф Лейцингер становится еще более горячим поклонником его красот. В 1883 переезжает на постоянное жительство в Пятигорск и покупает большой участок земли под собственный дом-усадьбу. Начинает активно заниматься благоустройством города, на что тратит большую часть собственных средств. Рудольф Рудольфович становится основателем и членом товарищества Пивоваренных заводов Пятигорска. За первые полтора года жизни в Пятигорске он открывает завод по обработке солода и небольшую кофейную фабрику.
Его пятигорские предприятия оснащены самой современной для того времени техникой. Все это занимает немало времени, но наряду с постановкой промышленных предприятий, он активно и не безуспешно развивает сельскохозяйственное производство. Обладая непоседливым характером, Лейцингер находит время для личных путешествий по Кавказу. Он прекрасно понимает, что дикий и загадочный край с природой фантастической красоты, буйной растительностью и, главное, огромным числом минеральных источников, может стать приманкой для любителей путешествий не только из России, но и всей Европы. Он вынашивает мысль о превращении Пятигорья в курорт мирового значения!
На рубеже XIX-ХХ вв. Лейцингер ставит вопрос о создании Кавказского Горного Общества (КГО), ссылаясь на опыт Швейцарии, процветающей за счет туризма. В конце июня месяца 1899 года в Николаевском цветнике Пятигорска собирается 50 человек представителей местной и столичной интеллигенции для выработки положения и определения конкретных действий по созданию Общества. Лейцингера избирают председателем рабочей группы, которая в конце года направляет в Москву проект Устава «Кавказского Горного Общества в Пятигорске». Лишь 14 декабря (старого стиля) 1901 года Министром Земледелия и Государственных Имуществ А. Ермоловым утверждается Устав КГО.
Весь свой талант организатора Лейцингер вкладывает в осуществление идеи регулярных экскурсий
и путешествий по родному краю. При неустанном внимании и активном его участии разрабатываются проекты создания туристических троп и хижин на интересных маршрутах. Для экономии средств он в собственном доме размещает канцелярию КГО, справочное бюро и зал для экскурсантов. Здесь же размещаются первые коллекции, собранные членами Общества во время своих путешествий.
Для созданного при Обществе бюро по альпинизму и краеведению по просьбе неутомимого Лейцингера, командующий войсками Кавказского округа генерал от инфантерии Фреде выделяет 212 листов топографических карт Кавказа.
На третий год своей деятельности Общество начинает выпуск Ежегодника «Кавказского Горного Общества», на страницах которого появляются материалы исследовательской деятельности членов Общества, результаты организационной работы, путевые очерки – страницы путешествий. В летний сезон по 2-3 раза в месяц выпускается «Вестник КГО», отражавший его текущую деятельность. Сам Лейцингер часто публикуется в сборниках английских, французских, немецких, швейцарских Обществ. Он состоит почетным членом ряда зарубежных Горных Обществ и альпийских Клубов.
1903 год – новое подвижническое дело. В ознаменование 100-летия со дня официального утверждения Александром Первым курортного значения региона Кавказских Минеральных Вод, Р. Р. Лейцингер предлагает и активно включается в осуществление проекта – строительство и пуск в Пятигорске электрического трамвая. Он же намечает и первую трассу — от железнодорожного вокзала, мимо «Цветника» к Провалу (тот самый, где незабвенный Ося Бендер обилечивал простодушную публику).
К сезону 1905 года Лейцингер приходит к мысли, что для широкого развития туризма, экскурсий, исследования гор и привлечения сотен увлеченных последователей, нужно начинать подготовку молодого поколения. «Молодой человек должен иметь возможность путешествовать, закалять себя, он должен увидеть свою великую родину для того, чтобы вырасти достойным гражданином, а поскольку необходимыми средствами учащиеся не располагают, государство обязано содействовать им в этом…» – такую позицию занимает и отстаивает Рудольф Рудольфович.
Министерство Народного Просвещения поддерживает предложения и начинания Лейцингера по развитию ученического туризма, принимаются и вводятся общероссийские программы, например, к моменту окончания гимназии все гимназисты должны посетить три великих российских города — Киев, Санкт-Петербург и Москву, т.е. идёт создание общенациональной культурно-патриотической (краеведческой) программы. «Ежегодник КГО» (№5, 1911-1912 гг.) вот как описывает предоставляемые Р.Р. Лейцингером условия для групп прибывающих в Пятигорск: «Экскурсионным группам учащихся предоставляется …бесплатное помещение на 3-4 дня, срок совершенно достаточный для осмотра городов и посещения таких популярных вершин, как Машук и Бештау.»
Весной 1909 года начинается реализация самого грандиозного проекта Рудольфа Рудольфовича – прокладка пешеходной тропы от поляны Азау к Восточной и Западной вершинам Эльбруса. С этой целью организуется экспедиция на Эльбрус, на юго-восточном склоне которого, на «Кругозоре», сооружается каменный приют, который получает название «Лейцингеровский». Летом того же года, 11 человек из 18 участвовавших в экспедиции добираются до скал на высоте 4130 метров . Крупные камни защищают группу с востока и с севера, словно естественные стены, участники экспедиции сооружают еще одну защитную стенку, с западной стороны:
«Нас осталось одиннадцать. Два проводника, один учитель, четыре экскурсанта Р.Р. Лейцингера и четверо нас. Довольно крутым подъёмом, слегка свернув влево, мы поднялись к левому краю большого ущелья со снежными склонами, на дне которого зияли огромные трещины. Прошли немного по краю и, перейдя крохотный перевалец, свернули опять вправо к последней группе камней в этой местности. В 2 часа 30 минут дня мы достигли середины этой группы, где и решили расположиться на ночлег. К этому побуждало нас как то, что выше не было уже камней, настолько удобных, как и то, что всем хотелось отдохнуть и собрать силы для предстоявших трудностей.
Анероид показывал 4320 метров. Мы выбрали место, где камни были несколько крупнее и образовывали площадку в несколько квадратных сажень, защищённую с севера и востока естественными стенами. Немного отдохнув, мы принялись за работу и в короткое время расчистили место для «постели» и соорудили ещё одну невысокую стенку с запада. На этом диком каменном островке, затерянном посреди моря снегов, на высоте, несколькими сотнями метров превосходящей высоту альпийской вершины Юнгфрау, — предстояло нам провести ночь, быть может, самую необычную в нашей жизни.
Главный хребет лежал уже у наших ног, и только Ужба еще осмеливалась соперничать с нами (4650), одинокая, гордая в своем отдалении. Подошвы гор давно исчезли под горизонтом эльбрусских склонов, и мы видели только самые вершины хребта. А за ними зеленели леса и луга Закавказья, полузакутанные молочно-лиловой вуалью.
Мы назвали это место Приютом одиннадцати. Это название было одобрено впоследствии Рудольфом Рудольфовичем Лейцингером, который, между прочим, нашёл это место вполне пригодным для второй хижины. Я думаю, что она должна быть построена именно здесь, ибо выше нет уже скал, на которых можно было бы её основать, не опасаясь снежных завалов
Окончив приготовления, мы разостлали бурки в ряд, легли вплотную друг к другу и накрылись тоже бурками. Было 5 ч. дня, мы объявили начало ночи. Но спали не все. Было немного холодно, и странно гудел ветер между камнями. Бродили мысли о завтрашнем дне, и долго не смолкал беспорядочный разговор. Сквозь веселый смех звучали нервные ноты. Острили, высмеивали самих себя и нескоро утихли. На горы спускалась загадочная ночь, вокруг нас развертывались по-своему важные таинственные события снежных высот, но мы ничего не видели и ничего не замечали, закутанные двойным покровом: тумана и бурок».
(Ф. Дунаевский. Пешком по Главному Хребту. Попытка восхождения на Эльбрус 1909 г.)
geolmarshrut.ru/antologiya/?ELEMENT_ID=3863
Так появилось место ночёвок названное Приют-11.
22 января 1910 г . Р. Лейцингер умер… На следующий день в газете «Пятигорское Эхо» был помещен некролог на смерть Рудольфа Рудольфовича Лейцингера. На венке от Кавказского Горного Общества было написано: «Дедушке русского альпинизма».
В 1929 г. на этих скалах устанавливают деревянную будку, обшитую железом. В 1932 – здание барачного типа на 40 человек. Из-за недостатка мест палатки иногда ставили прямо на плоской крыше барака. «Плечом к плечу» там помещалось ровно четыре «памирки».
В сезон 1937-1938 годов начинаются геодезические, взрывные и строительные работы «Приюта одиннадцати», в котором уже давно нуждаются многочисленные альпинистские группы.
«…Первыми на будущую строительную площадку (4200) поднялись архитектор-альпинист Н.М.Попов и альпинист-шуцбундовец Ф.А.Кропф. Попов имел широкие полномочия от ТЭУ ВЦСПС для окончательного выбора места под строительство отеля. Кропф был приглашен как специалист в вопросах горной безопасности. Разгоревшиеся страсти постепенно улеглись, и большинство спорщиков согласилось с выбранным местом на скалах чуть выше существующего здания Приюта 11-ти . Все мы, конечно, приняли в этом самое деятельное участие. Много спорили о преимуществе того или иного места. Каждый доказывал правильность своего выбора. В дружеских беседах Попов ознакомил «эльбрусцев» с планами постройки трехэтажной гостиницы, рассчитанной на максимум удобств, возможных в сложных и суровых условиях высокогорья. По его предположению строительство должно полностью развернуться в недалеком будущем. С понятным нетерпением ожидали мы начала этого события.
На Эльбрусе вместо «карточных домиков», которые строились до сих пор, будет воздвигнуто большое трехэтажное здание современного типа. Долгожданный момент, наконец, наступил: в середине 1937 года с «Кругозора» потянулись караваны ослов, нагруженные ящиками со взрывчаткой и разными геодезическими инструментами. Осенью, после ухода с Эльбруса последних летних туристов, начались геодезические работы и пробное бурение. И вот в один прекрасный день склоны седого великана огласились раскатами мощных взрывов, потрясавших окружающую местность. Веками не пуганные альпийские галки, в шутку прозванные «эльбрусскими соловьями», с громкими, тревожными криками тучей поднимались в воздух и спешили убраться подальше от внезапно оживших скал. Взрывы поднимали вверх фонтаны вечномерзлой земли и камней. Наконец все затихло.
Взрывники ушли, оставив после себя ровную площадку и котлованы под фундамент будущих зданий. Повсюду воцарилась привычная тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. Еще во время перевозки взрывчатки руководители стройки пришли к выводу, что при таких темпах транспортировки понадобится не менее пяти лет, чтобы доставить все необходимые грузы на строительную площадку. А ведь гостиницу необходимо полностью закончить к летнему сезону 1939 года. Возник вопрос — как быть? Выход нашли. По смелому решению инженера Попова одновременно со взрывными работами приступили к сооружению тракторной дороги от Терскола по склонам массива Гарабаши через «Новый Кругозор» (так, в отличие от существующего «Кругозора», была названа поляна, находившаяся приблизительно на одной высоте), до средней части Терскольского ледника. На высоте около 3800 метров дорога кончалась, и дальнейший путь на «Приют одиннадцати» проходил по эльбрусским ледникам и фирновым полям. Он имел протяженность всего четыре километра, вместо семи (через «Старый Кругозор») и более доступный, сравнительно пологий рельеф. В 1938 году началось строительство гостиницы. Между «Ледовой базой» (так назвали место окончания дороги) и «Приютом одиннадцати» навели надежные мосты через ледниковые трещины, и вот по вечным снегам потянулись караваны с различным строительным грузом.
Здесь можно было встретить и обычные русские сани с подсанками, на которых лошади перевозили длинные детали, и быков, тащивших волоком тяжелые бревна, и юрких ишачков, мелко семенивших ножками по хорошо укатанной дороге, и, наконец, людей, переносивших тот груз, который по разным причинам нельзя было доставить иначе. Перевозили в ночные и утренние часы. Днем отдыхали, дожидаясь ночных заморозков, которые надежно сковывали «раскисшую» за день на палящем солнце необычную дорогу. Незабываемая картина тех лет стоит перед глазами! Ночью и ранним утром непрерывным потоком идут санные караваны. Подъем крутой и путь тяжелый. Идут караваны среди ледяных просторов Эльбруса, который сурово смотрит на людей, осмелившихся нарушить его вечный покой! Идут по белоснежному покрову, спрятавшему бездонные трещины ледников многометровым слоем слежавшегося фирна! Эта необычная ледовая дорога тех лет очень напоминала зимнюю дорогу где-нибудь в Подмосковье. Так же понурив головы, устало идут лошади по наезженной колее со следами навоза и сена. Возчики в полушубках с кнутом за голенищем сапога или валенка покрикивают на них, похлопывают рукавицами рука об руку, чтобы согреться. И только двуглавый Эльбрус да зияющие невдалеке трещины в леднике заставляют непрерывно думать об опасностях, ежечасно подстерегающих на этой необычной ледниковой трассе.
Однажды для ускорения транспортировки попытались использовать гусеничный трактор с санями,
но на фирновых полях он обрушил своей тяжестью мост и провалился носом в трещину. Только после многодневного труда удалось извлечь оттуда «чугунного коня». Трактор ушел вниз и больше не появлялся на склонах Эльбруса. На место будущей гостиницы прибыли строители. Работали дружно, и на скалах быстро поднимался остов будущего здания.
Каждого посещавшего Эльбрус осенью 1938 года поражал необычайный вид гостиницы, выросшей за короткое время на его склоне.
Доживавший последние дни старый убогий «Приют одиннадцати» сиротливо стоял рядом с новым соседом и напоминал скорее сарай для дров, чем жилое помещение. Санная дорога просуществовала до глубокой осени, пока ее не засыпали осенне-зимние снегопады. Но все это не пугало строителей, основное было уже перевезено. Отделка здания внутри продолжалась до декабря, и только наступившие суровые морозы и отсутствие отопления заставили отделочников прерваться до будущего года. Еще летом в самый разгар стройки, когда остов здания только начал вырисовываться, на «Приют одиннадцати» для восхождения на Эльбрус пришла группа иностранцев, сопровождаемая Сеидом Хаджиевым. Все свободное время он проводил среди строителей, ведя с ними задушевные беседы. «Мне уже шестой десяток, — говорил он, — с 1902 года я являюсь эльбрусским проводником, тридцать пять раз я был на Эльбрусе, сейчас иду в тридцать шестой, и с гордостью могу сказать — больше меня никто не поднимался на наш Минги-тау! Строя эту гостиницу, — продолжал он, — вы делаете большое и нужное дело, ведь Эльбрус станет доступнее, и на него ежегодно будут подниматься тысячи альпинистов. Вот приеду в Нальчик и расскажу Калмыкову о стройке, ведь он ее еще не видел. А осенью обязательно приведу его сюда и он увидит все собственными глазами». Не знал тогда старейший проводник, что на Эльбрусе он в последний раз… В июне 1939 года после предварительной подготовки вновь начал действовать «эльбрусский тракт» (так называли дорогу между «Ледовой базой» и «Приютом одиннадцати»).
Снова потянулись караваны, перевозившие последние грузы. В новом здании посетители получали полноценный отдых. Отпала необходимость тратить силы и время на установку палаток, на такое кропотливое занятие, как приготовление пищи и воды. По комфортабельности гостиница напоминала первоклассный отель большого города. Один из его первых посетителей в шутку назвал его «отель над облаками». В дальнейшем это меткое название привилось.»
«…К осени здания жилого корпуса, дизельной и котельной были практически готовы. Их формы вызывали у строителей недоумение и восхищение одновременно. Их формы напоминали не полностью надутый дирижабль (сказывался опыт Н.М.Попова в строительстве дирижаблей) или походили на кузов огромных автобусов. Их верхняя часть была скруглена, чтобы надежно противостоять мощным зимним (да и не только зимним) ветрам и штормам. Для их ветронепроницаемости они были обиты листами оцинкованного железа. Основной корпус гостиницы овальной формы имел три этажа. Первый из дикого камня, второй и третий каркасного типа из деревянных деталей. Для утепления по всему периметру зданий под листами железа прокладывались специальные теплоизоляционные плиты.
Первый этаж (там разместились кухня, душевые комнаты и складские помещения) был сложен из камня. Второй и третий этажи – деревянные, утепленные специальными теплоизоляционными плитами, здесь были комнаты на 2-8 человек, столовая на 50 мест и «элитные» номера. Комнаты-каюты, рассчитанные на проживание от двух до восьми человек, оборудовали двухъярусными откидными полками вагонного типа. В каждой имелись рундуки для вещей и столики. Два верхних этажа и крыша были обиты оцинкованным железом. Радовали глаз натертые до блеска паркетные полы и отделанные линкрустом стены и потолки. При гостинице была котельная и электростанция, работали центральное отопление, в водопроводе – холодная и горячая вода, канализация.
«…Первыми жильцами нового «Приюта одиннадцати» были сотрудники Эльбрусской экспедиции, занявшие половину третьего этажа. Там они оборудовали прекрасные лаборатории, мало похожие на прежние — в палатках, разбитых на снегу. Теперь сотрудники не беспокоились, что приборы неожиданно занесет снегом и проделанная работа пойдет насмарку. Они ходили именинниками, потирая руки от удовольствия и поминая добрым словом строителей. На том же этаже были комнаты для иностранных альпинистов. Туристы и альпинисты о новой гостинице отзывались с теплотой, нередко восторгались ее отделкой и благоустройством. Москвич Леонид Коротков в книге отзывов написал: «Еще в столице я слышал о том, что на Эльбрусе строится гостиница. Но то, что мне довелось увидеть, превзошло ожидания. Пожалуй, не в каждом городе найдешь подобную гостиницу. Комната, в которой я живу, обращена к Эльбрусу, и он стоит передо мной во всей своей красоте. Из коридорного окна видны многие вершины Кавказа и знаменитая Ушба, о которой я столько слышал. Часами любуюсь горами. Такого зрелища нигде, кроме «Приюта одиннадцати», не увидишь. Разве что в кино! Я сам строитель и поражен тем, что вся работа производилась вручную, без применения механизмов. Удивляет, каким образом удалось доставить вверх все необходимое для строительства гостиницы? Ведь сюда даже налегке не каждый сможет дойти, здесь очень трудно дышать. Как же строители за короткое время сумели соорудить такой дворец? Преклоняюсь перед ними и думаю что выражу общее мнение сердечной благодарностью. Спасибо, товарищи! Спасибо и тем, кому принадлежала идея постройки гостиницы!»
«…Некоторые из иностранных альпинистов, не вдумываясь в трудности строительства на Эльбрусе, требовали такие вещи, как рояль, джаз и даже… чистильщика обуви! А один француз выразил возмущение отсутствием лифта.» В.Кудинов "Эльбрусская летопись"
Выстояв в войну
как и те, кто его строил, израненный осколками бомб и пулями, разоренный внутри, стоял Приют 11 бесхозным до 1957 года. И вновь исправно принимал странствующих путешественников и альпинистов.
Каждый год на Эльбрусе проводили массовые восхождения альпинистов
приуроченные к великим датам
в простонародье эти мероприятия называли кабардакиадами
на вершину поднималось до двух тысяч(!) альпинистов за день!
И, конечно же, Приют всегда был сердцем активной жизни на Эльбрусе
туда ехали на мотоциклах и УАЗах:
www.drive2.ru/l/461805330100126554/
и даже подняли на самую вершину ландровер:
Мне самому посчастливилось прожить на Приюте 11 около трёх недель во время экологической экспедиции в 1992 и 1993 году:
www.drive2.ru/b/2649283/
где я смог сделать свой, теперь уже исторический снимок:
В 1998 году на Эльбрус привезли олимпийский огонь из Греции. Перед тем, как поднять огонь на вершину, участники ночевали в Приюте 11.
Это один из последних снимков Приюта. Насчитав 59 лет своей истории, Приют 11 сгорел как дирижабль, на который был так похож.
По свидетельству спортсменов из альпклуба «Северная столица», пожар случился из-за пренебрежения к мерам пожарной безопасности. Но это следствие, а не причина: «…Группа В. Панасюка и С. Бодрова в 14 часов спустилась с вершины Эльбруса и занималась приготовлением пищи. Около 16 часов Сергей Бодров находился на кухне: «Я стоял в полушаге от вспыхнувшей канистры. Когда загорелось, автоматически выплеснул воду из своей кастрюли на огонь. Мне показалось, что почти сразу появился Вася Панасюк с огнетушителем в руках. Помня, что где-то неподалеку есть еще один огнетушитель, я отправился на его поиски. Честно говоря, я был в шоке. Когда нашел огнетушитель и пошел обратно к столовой, то не смог пробиться сквозь толпу, ломанувшую на выход. Венгры на кухне были, но они не при чем. Фокус с канистрой сделал кто-то из наших, по-моему, даже местных». Его рассказ продолжает Василий Панасюк: «Огонь моментально охватил столовую и попер по коридору. Уже через пять минут французы не могли спуститься с третьего этажа, и им снизу бросили веревку для спуска. Один из них здорово ударился о каменный парапет между первым и вторым этажом. Мы стали эвакуироваться: взяли только то, что сгребли руками. Пока будили нашего немецкого камарада – Дирхофа, который после спуска с вершины принял снотворное и спал крепким сном, времени собирать шмотки уже не осталось. Жаль, не допили французский коньяк — кайфовали перед обедом. Известный Юра Соловьев так вообще вышел в одних трусах. Венгры были без сопровождающего, вот на них и хотели все свалить…»
www.alpklubspb.ru/ass/a286.htm
Нынешнее убежище расположено в бывшей дизельной Приюта (Дизельхат), хижине Валерия Шувалова и «Озоне».
Убогое и жалкое зрелище. Кто не вместился, ставят палатки за каменными стенами сгоревшего здания.
Как символ короткого, мутного времени либеральной демократии Ельцина.
А вот местные власти республики, живущие за счет многомиллиардных федеральных субсидий по программе «Юг России», предпочитают тратить эти деньги на другие отели. Например гостиннично-офисный центр «Милан» на Каширском шоссе в Москве, купленный «для поднятия престижа» республики.
Сейчас на месте сгоревшего Приюта 11 идёт стройка, возможно когда-нибудь легендарный отель снова возродится, словно птица Феникс, и будет радовать альпинистов своим гостеприимством.
Постройку нового Приюта взял на себя частный московский инвестор и добровольцы. Используя современные материалы, но постаравшись сохранить внешнее сходство с погибшим зданием Приюта.
Таким себе видит новое здание инвестор
В 1987 году власти Пятигорска решили снести дом Лейцингера, он мешал элитной застройке, портил вид. Только заступничество всех Пятигорчан спасло дом. Спасибо им. Сейчас в нём, как и раньше располагается возрожденное Кавказское Горное Общество и Школа Детского Туризма.
www.drive2.ru